piligrim → Как правильно выбирать отель 4 |
|
||
| 30 мая 2008 в 10:20 | |||
| Италия | |
| Рим |
На этот раз у меня все получилось правильно и как задумано…
По пути заехал в ближайший от аэропорта хороший отель. У стойки симпатичная и улыбчивая девушка портье сказала цену, и она меня утроила.
Я хотел взять простой «сингл», но Мария (портье) посоветовала сьют. Цена его в 4-х звездочном «Rome Marriott Park Hotel» (который точно тянул на все пять, а то и пять с плюсом) была такая, какую я примерно собирались заплатить за простой одноместный номер. Естественно, я взял сьют...
Портье еще подсказала мне пару мест, куда стоит поехать вечером. Они знают все увеселительные места в городе и могут заказать билет или столик практически куда угодно.
Спросил, как тут добираются до центра города. Оказывается, каждый час ходит автобус-шатл до площади рядом с Ватиканом всего. Время в пути - всего 20 минут.
Отель был совсем новый, пространственно необъятным, с огромной террасой, которая летом служила продолжением ресторана. И, как мне с гордостью сообщили - с самым большим конференц-залом в Европе.
Он задумывался как эдакий Ноев ковчег – потолок с цельными светлыми некрашеными деревянными «корабельными» нервюрами, а со стороны ресторана в вышине красочная огромная фреска, которая создала известная художница из Ватикана.
А шикарный номер был с таким балконом, что на нем вполне можно было играть в футбол. Мне утром лень было выходит бегать на улицу, и я совершал пробежку, наматывая круги трусцой по его периметру.
Но не всегда жизнь мне так улыбалась…
…Само собой вспомнилось, как несколько лет назад я прибыл на вокзал Термини… При выходе из терминала, в, казалось, уже окончательно весенний мартовский Рим, привокзальные борбони (бродяги) разделись до маек, из которых колоритно торчала черная шерсть – потягивали винцо прямо на тротуарах.
Я же тащился с вещами, обливаясь потом, от отеля к отелю поблизости – но везде мне отвечали неизменное: «фул» - все переполнено.
Наконец, вроде бы нашел одно место «в 2-x звездночном» отеле под подходящим названием для меня «Отель Робинзон» - на перпендикулярной к вокзалу улице, кажется, называлась она Via Milazzo.
И сам владелец Пьетро, кривоногий, жилистый, с бандитской красноносой физиономией, оценив безвыходное положение, повел показывать комнату, куда-то, по моим понятиям на задворки, в мрачные дворы, похожие на колодцы инквизиции. Пояснив, по дороге, что, конечно, и у него вся занято, но «в филиале» под одноименным названием, есть, как раз то, что мне нужно…
Чистая комнатка чуть побольше двуспальной кровати в общем боксе из четырех однотипных, с одним туалетом и душем на всех стоило у него 75 евро. Хотя я был весьма измотан и мечтал о душе как о манне, все же возразил, что это дороговато за клетушку с видом на соседнюю облупленную стену в трех метрах за окном. И, что я только, что из Флоренции, где жил в номере с телевизором, душем и видом на церковь Санта Марии Кроче (это я приврал) всего за тридцать пять евро.
«Так это Флоренция, а тут – Рим», - отвечал мне на это невозмутимо пройдоха Пьетро.
Очень мне хотелось плюнуть на экономию и сделать привал здесь на первую ночь, а вечером, подкрепившись и помывшись, найти назавтра что-нибудь приемлемее из соотношения «цена-качество». Но внутренний голос убеждал – не клюй на первое предложение – всегда за ним, ведь сам знаешь по опыту, будет предложение более интересное.
И я сказал вмиг погрустневшему дону Пьетро – «мей би, ай кам бак эрли».
Он брезгливо подул на пальцы и ответил: «Ну-ну, вряд ли, наверняка уже будет все «фул». Но потом все же протянул на всякий последний случай визитку.
А я поплелся дальше. Пока не наткнулся на медную табличку-вывеску с множеством звездочек (как на флаге Евросоюза) и надписью… «Кровать и еврозавтрак - Бэд энд евробрэкфаст».
Я поднялся в тесном лифте на пятый этаж. Хозяйка, старушка-двойник актрисы Маньяни, ну, в очень пожилом возрасте, радостно улыбалась, растянув рот на все оставшиеся зубы под крючковатым носом, стала показывать мне свои апартаменты.
Окна, обшарпанной, так называемой, «меблированной комнаты», были открыты, и поэтому настоящего естественного запаха жилища поначалу я не уловил. Огромная кровать, столик и шкаф-стенка в изголовье, а сбоку вид на настоящий типичный итальянский дворик, где на балконах живописно были развешаны трусы и подштанники римских мачо, на дне колодца звонко кричали кудрявые дети и зычно голосили-переговаривались римские же матроны. В общем, картина из фильма неореалистов 50-хх годов с той же Маньяни, еще молодой, в главной роли.
Мы долго с ней торговались. Она запросила за свою конуру тоже аж 75 евро. Я говорил, что это все стоит никак не больше сорока пяти, а то и тридцати пяти евриков. Дескать – общий туалет, душ. На что она возражала, что я-то буду жить в двухместном номере – и показывала, синьор – смотрите какая аэродромная кровать – точно на двоих. Я же отвечал вежливо, что это мне до фонаря, я ведь в одном лице живу – «сингл» я.
Но я комнату как двухместный рай сдаю, не зарекайтесь, – не сдавалась и хозяйка. Сошлись на сорока пяти евро, которые, она, тут же потребовала вперед и только наличными.
И еще добавила, что, так как тут «частный пансион» (сама она живет еще в одной квартире, этажом выше), то здесь ни как в других отелях, где нужно свалить до двенадцати. А уже в девять утра сказать - остаюсь ли я еще на ночь и если да - сразу заплатить опять наличными вперед лично ей в сухонькую жилистую лапку...
Первым делом я устремился в ванную комнату, где на батареях, так же картинно-непредсказуемо как на балконах во дворе, были развешаны носки других постояльцев.
Душ работал, но только если его с другой стороны заткнуть пальцем. То есть, вода выливалась, не доходя до пункта назначения по пути, как из половинки лошади барона Мюнхаузена. Я уже не говорю о том, что она была чуть теплая.
А вместо привычных маленьких фирменных кусочков мыла, в красивой упаковке с названием отеля, на краю обшарпанной ванны лежал мощный гигантский обмылок, очень напоминающий, опять же, отечественное хозяйственное. Ну, конечно, скорее всего, для этих целей он и употреблялся судя по поистине ротной численности нижнего обмундирования соотельников.
Я уже не удивился, когда, очутившись в комнате, попытался разложить вещи по шкафам у изголовья кровати, при этом три дверцы из пяти с грохотом отвалились.
Но это еще было не все. После такой желанной водной процедуры озябнув, я закрыл окно и тут только в нос, наконец, ударил настоящий запах этой берлоги.
Пахло безнадегой вперемешку с пылью, с которой у хозяйки видимо были ностальгически-дружеские отношения. Наверное, именно в таких комнатах в американских романах останавливались потные комвояжеры-неудачники. Хотя, нет - здесь не было ни одного прочного крюка, на котором можно было свести счеты с незадавшейся жизнью.
В дверь постучали, появилась милая хозяйка и передала мне ключи от квартиры и подъездной двери внизу. Я попытался объяснить ей жестами и английскими фразами, что нужно включить отопление, хотя бы ближе к ночи.
Она поняла и запричитала: "Карго, кальо", - что очевидно означало тепло или жарко. А может, даже, что все потеют от такой жары - она затрепетала воротом своего платья - вот как ей душно. А потом повела меня в коридор.
Вот смотрите, дескать, как "жарко", показала доказательством на паренька в общей комнате, с окном настежь, напротив ванного отделения. Тот лежал под двумя одеялами и мученически улыбался синими губами. И тут всем также "кальё" - как же я буду включать отопление?" - твердила она свое.
"Но мне же холодно, понимаете!? - доказывал я: "Ай эм колд". Мне лично совсем нежарко, какого хрена я заплатил сорок пять евро за эту халупу!?"
"Кальо всем, солнышко светит, вовсе не холодно", - завела старую пластинку старая карга.
Я плюнул и ушел осматривать Рим.
Но в первый день и великий город не хотел принимать меня всерьез. После радостной провинциально-маленькой Флоренции, где до всего значимого можно дойти пешком, Рим показался агрессивно-жестким, грязным и огромным. И я действительно почувствовал себя растерянным провинциалом, первый раз прибывшим в столицу.
Поначалу я долго кружил по округе, все время почему выходя с разных концов на площадь Республики и пресловутые Термы-бани Диоклетиана, в честь которых, я понял и был назван железнодорожный вокзал. Зашел, правда в храм, в котором Микеланджело сделал из бань церковь (а аналогия напрашивается) и выяснил, что завтра вечером там будет концерт.
Вскоре погода испортилась, задул холодный ветер, пошел дождь. Весеннего Рима как не бывало.
Чтобы соригинальничать, я зачем-то решил устроить себе автобусную экскурсию по городу.
Хотя я и взял карту автобусных маршрутов, но не совсем в ней разобрался. И вскоре обнаружил, что битком набитый «бас» тащился уже действительно какими-то пролетарскими однотипными районами, очень смахивающие на «наши» московские, где-нибудь в районе Бирюлево-Товарная. Стало темнеть, и я осознал, что для первого дня, проще всего будет доехать до конечной остановки и затем тем же Макаром вернуться в исходную точку.
Приняв решение, я расслабился и затеял разговор с соседом – красивым молодым парнем с тонкими аристократическими чертами лица и высокой копной черных блестящих волос зачесанных назад. Энцо оказался студентом и сицилийцем, и беседа эта, доставляла удовольствие нам обоим, так как, мы примерно одинаково плохо говорили по-английски.
Через какое-то время Энцо спросил, что первое приходит на ум, когда слышишь слово Сицилия? И я почти ляпнул, набрав воздуха – «мафия», «Коза Ностра».
Но он успел торжествующе выпалить раньше – ну, конечно же, это сицилийская пицца – самая лучшая в Италии.
Мне оставалось только почесать в затылке…
Вечером и рано утром следующего дня, ничего приличного ниже семидесяти евро я так и не обнаружил. Я уже собрался перебраться в чистенькое место через три улицы к китайцам за 80 евро вместе с завтраком, но перед самым уходом, на всякий случай спустился на три этажа ниже, в отель "Флоренция". Вчера там мест не было, но счастливое для меня название отыгралось. Мы сторговались с портье всего на пять евро дороже, чем у старухи, 50 евро наличными за комнату, которая в сравнении показалась мне очень уютной и стильной, и с окном, выходившим не на живописный римский двор-колодец, а в противоположную сторону - на живописную тихую улочку via del Mille. Правда, почти роскошное ванное отделение было общее еще с одним соседом, которого пока не было.
На этот раз, без десяти девять я опять был в своей халупе, и тут же вошла хозяйка. Я сказал, что могу у нее остаться, если она снизит цену до тридцати пяти евро (ровно на десятку дешевле). Так как мне было холодно, душ не работал и к тому же запах и вообще - подозрительные соседи. Если нет – гуд бай, я ухожу.
Целая гамма чувств отразилась на ее физиономии. Жадность боролась с жадностью. Уступить или упустить. Три комнаты из шести, как я заметил, пустовали, и будут пустовать еще долго при таком сервисе. "Таких цен нет, но хорошо, пусть будет сорок два с половиной евро". "Мое последнее слово – сорок евро". Она отрицательно заскрипела головой, и я стал доупаковывать вещи...
Кстати, во время того моего пребывания в Риме, несколько раз я встречался с бывшей домохозяйкой на лестнице. Я не мог удержаться и каждый раз приветливо улыбался, здоровался и осведомлялся, помнит ли она меня, добавляя, что теперь мы соседи. Я живу тремя этажами ниже, в отеле, где, какая удача - плачу за великолепный "сингл номер" всего на пять евро больше, чем у нее. При последних словах, разыгралась сцена достойная быть сыгранной великой реалисткой Маньяни, на которую походила старуха Карго. В глазах у нее появлялся больной желтый огонек, она скрипела остатками зубов и, изрыгая себе под нос самые ужасные итальянские ругательства, тащилась в свою берлогу…
Игорь Тимофеев специально для «Я пилигрим»
 piligrim |
Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться.
Комментарии